От Брестской крепости — до Реттиховки
Фронтовиком Яковом
Ивановичем Обложко в приморской Реттиховке законно гордятся. И дом, где «живет
наш боевой дед», знают в деревне все — от мала до велика. Так что нашли мы по
подсказкам народа избушку ветерана быстро. Пришли, чтобы поздравить Якова
Ивановича с 65-й годовщиной Победы, да и не смогли сразу перешагнуть порог,
застыли от удивления…
Казалось, что внезапно мы попали из серой и скучной пыльной
приморской весны в ослепительно щедрое оранжевое лето: прямо над головой, под
крышей, шелестя и блистая лакированными боками, кажется, до самого горизонта,
простирались сочные кукурузные початки. Сотни подвешенных на ниточках еще с
прошлого лета ярких приветов лета словно приглашали зайти в гостеприимный дом,
обещая незаурядные истории и теплый прием. И мы зашли. И не ошиблись в своих
ожиданиях…
…Скорей бы на войну!
Мальчик Яша, родившийся в крохотном селе Цветково Пожарского
района, никогда и не мечтал, что окажется в стенах героической Брестской
крепости. Просто с первого дня войны верил и ждал, что когда-нибудь его
обязательно возьмут на фронт.
— В 1941-м я жил в поселке Лесном, нас было пятеро 16-летних
мальчишек, отчаянно рвавшихся защитить Родину, но Черниговский военком наотрез
отказывался нас брать. Сказал: исполнится вам 18, вручим повестки. Пришлось
ждать, — вспоминает Яков Иванович. Тогда, в 41-м, это ожидание стало настолько
невыносимым для молодого парня, что он не мог усидеть на месте: бросил школу,
устроился на работу, трудясь до седьмого пота, чтобы быстрее пролетело время и
исполнились заветные 18.
— И дождался! В 43-м меня призвали. Правда, не на фронт.
Нас, пятерых мальчишек из Лесного, отправили учиться пограничной службе в школу
МВД, в поселок Облучье Амурской области.
Время учебы запомнилось Якову Николаевичу на всю жизнь:
занимались молодые призывники по 12 часов в сутки, жили впроголодь, ездили на
стрельбища в поля за 7–8
километров от казарм, где вчерашние школьники учились
строевой и стреляли из огромных, посаженных на коляску пулеметов «Максим».
— Видела такой?
— Только в музее, Яков Николаевич.
— Вот-вот. А мы его таскали, надрывались каждый день…
Так, в голоде, с обожженными от пороха пальцами прошел почти
год, пока командование не решило — теперь молодые сержанты готовы сразиться с
врагом.
— В конце 43-го пришел долгожданный приказ — отправить нашу
часть под Москву. Но и здесь нам не сразу пришлось увидеть настоящую войну.
Зато как знатно отдохнули и отъелись заморенные полуголодной
учебой курсанты!
Стояли в самых теплых и хлебных городках Подмосковья —
Малаховке, Люберцах. Рядом была дача министра путей сообщения Кагановича, домик
Ворошилова, Московский физкультурный техникум и знаменитый московский базар —
между всеми этими строениями разместили нашу часть. Переодели в новую, чистую
военную форму. Отдохнули. После голодного Облучья для нас это был настоящий
рай! — улыбается ветеран. Однако долго лакомиться сахарными помидорами с
Малаховского базара тогда ему не пришлось: вскоре выпускников школы МВД
отправили охранять Брестскую крепость.
1 046 километров горя
— Нас отправили охранять границу с Польшей по реке Буг, по
направлению к подножью Карпат, взамен погибшего в стенах Брестской крепости
73-го пограничного отряда. Нам дали такое же точно название — «73-й погранотряд».
Что чувствовал 19-летний парень, переодетый в пограничную
форму и отправленный в политую кровью героическую крепость, где 22 июня 1941
погибли тысячи советских солдат — не знает никто. Не признается и сам Яков
Николаевич, какие мысли приходили ему в голову, когда он стоял на земле,
превращенной в одну братскую могилу.
— Страшно, конечно, — все мы живые люди, — подумав, всё же
признается ветеран, — но больше было любопытства: мы всё оглядывались кругом,
рассматривали знаменитую твердыню. И удивительное дело — после кровавого штурма
крепости она почти не пострадала, лишь с одной стороны была повреждена бомбами.
А основные удары немцев пришлись на гарнизон, стоящий за крепостью, — стоявшие
там казармы были стерты в порошок.
Но все эти чувства были много позже. Сначала была дорога.
Нескончаемая, пыльная и мертвая дорога, разоренная и выжженная врагом. Новый
73-й погранотряд долго шел до далекого Бреста по городам и весям своей огромной
многострадальной страны…
— Нашу часть прикрепили к генералу Рокоссовскому,
командующему 2-м Белорусским фронтом. Часть отряда попала в разведку, часть
ушла с командующим сдерживать фашистов, а третью группу поставили на охрану
стратегически важных государственных объектов. Я попал в особое отделение,
охранявшее гособъекты. Шли колонной — впереди Рокоссовский, за ним я с
ребятами, сзади прикрывала разведка…
…Голодный Брянск, выжженные дотла деревеньки, русло Припяти,
река Орша с солдатскими крестами по берегам, потерявший своих сыновей и отцов,
осиротевший город Гомель — эти 1 046 километров горя от Москвы до Бреста старший сержант Облонско запомнил
на всю жизнь.
«Повешу, как собаку, на мосту! »
— В Гомеле стояли долго. Там саперные войска Рокоссовского
строили мост через реку Сож. Большой был мост — длиной полкилометра. Саперы
работали день и ночь, а мы охраняли его от врага. Один раз чуть не потеряли — в
ночную бомбежку фашистские истребители чуть не разбомбили почти готовый объект,
но мы быстро сориентировались: погасили вокруг фонари, и враг сбился с прицела
в темноте. Бомба улетела в сторону, разбомбив веранду здания городской
электростанции…
— А потом началось самое интересное, — живо вспоминает Яков
Николаевич. — Мы стояли в охране, когда принимать готовый мост приехал сам
Константин Рокоссовский. Сдавал ему наш мост некий капитан Семёнов. Как сейчас
помню: Рокоссовский весь стройный, подтянутый, но ходит с тросточкой. Семёнов
дрожит и ждет решения генерала. А генерал и не торопится: сначала проехал по
мосту на маленьком армейском «козлике», потом послал по нему два гусеничных
трактора — проверил, значит, прочность, потом прошелся пешком. Нагулялся
генерал и построил всех нас — капитана, других офицеров, сержантов и говорит
при всех Семёнову: «Ну, смотри у меня! Если я тут подорвусь или немцы его
разбомбят, я тебя, собаку, за одно место прямо на перекладине этого моста и
повешу!». Тросточкой постучал, сел в машину и уехал. Вот какой был жесткий
мужик! — улыбается ветеран.
Позже, за оставшийся год до Победы, сержант Обложко видел
Рокоссовского еще три раза и единожды встретился с маршалом Жуковым в Могилёве.
Правда, ярких воспоминаний в памяти от этой мимолетной встречи у Облонско
почему-то не осталось…
…Вскоре новенький мост передали на охрану другим
подразделениям войск, а 73-й погранотряд отправился охранять более важные
объекты в Белоруссии.
— Расположилась наша 2-я комендатура в Бресте, у реки Буг.
Задача стояла — охранять белорусско-польскую границу от нашествия фашистов.
Вот где повзрослевшему на войне вчерашнему мальчику Яше
приходилось тренировать силу воли, каждый день спокойно глядя в лицо врагу: в
Бресте было больше 5 тысяч пленных немцев.
— Мы не испытывали ненависти к побежденному врагу, они были
нужны нам: командование армии поставило задачу, чтобы немцы сами
восстанавливали разбомбленный ими Брест. И они работали, заново отстраивая
стертую с лица земли улицу Советскую, разбитую Комсомольскую — поверьте, это
наказание было похуже, чем наша ненависть.
9 мая 73-й отряд стоял в маленькой деревушке Каленковичи, под
Брестом, неся будничную службу, как вдруг…
— Дежурный по части, захлебываясь от волнения, объявил нам о
телеграмме из Москвы: «Победа!» Командир позвал нас в ружье, а построения
отпустил в город, и началась веселая неразбериха — мы выбежали на улицу, смешались
с такими же обезумевшими от счастья людьми, обнимались, целовались, плакали…
65 лет счастья на
двоих
Но великий день 9 мая 1945 года не стал для Якова
Николаевича счастливым днем возвращения в родное Приморье. Лишь спустя четыре
года старший сержант Облонско смог вернуться домой.
— Правительство поставило перед нами важную задачу —
провести демаркацию границы с Польшей. Работали сутками, где заставала ночь,
там и спали — в траншеях, окопах, в полях. Спасибо, местные женщины жалели нас
и приносили нам «в Польшу» «из Белоруссии» молоко и хлеб…
Шалили и не дающие спокойно праздновать победу белорусам
остатки бывших фашистских полицаев.
— Нашему отряду приходилось часто ловить и сажать под арест
такие банды. А одну, планировавшую взорвать железнодорожную линию и пустить
эшелон под откос, мы уничтожили подчистую…
…Сегодня Якову Обложко — 85. На его парадном мундире медалей
столько, что тяжело и надеть пиджак, шутит ветеран. На самом почетном и любимом
месте — та самая — «За отвагу», полученная за ликвидацию коллаборационистов.
Рядом с ней — «За боевые заслуги», «Освобождение Белоруссии», а уж юбилейных и
памятных знаков отличия и вовсе не счесть. Но самой важной своей медалью Яков
Николаевич считает простую, бумажную, подаренную им с женой детьми на золотую
свадьбу. Глядя на нее, ветеран вспоминает далекий 49-й, когда вернувшись из
Бреста, в родном селе впервые он встретил свою будущую жену, единственную на
всю жизнь — красавицу Любу. Всего два отпуска — по неделе на каждый — и любовь. Демобилизация. Скромная
свадьба — он в гимнастерке «с дымком войны», она — в легком ситцевом платьице,
домик, работа в некогда процветавшем в Реттиховке угольном разрезе, 5 детей, 11
внуков, 5 правнуков.
— 65 лет вместе — легко ли это? — задумывается Яков
Николаевич. — И не скажешь в двух словах обо всем пережитом и переболевшем за
всю жизнь. Но 5 детей общих да выкованный войной характер, знаешь, скрепляют
семью покрепче железа.
— Люба — она такая же, как и я, крепкая. В 1940-м закончила
третий класс, а в 1941-м 11-летняя шла уже дрова пилить на лесозаготовку. 4
кубометра с братом и мамой в день делали — зарабатывали по 20 рублей на прокорм
семерых братьев и сестер. Так и жили. Голодали. Но выжила, дождалась меня, —
улыбается фронтовик.
Сегодня дети супругов Обложко — уже сами пенсионеры.
Старшему сыну Валере — 57, дочери Рае — 59. Огородик, который до сих пор сам
лично копает Яков Николаевич, куры в курятнике, собаки да кошки, многочисленные
дети, внуки и правнуки — такая нагрузка в его годы по плечу не каждому. А Якову
Николаевичу она только в радость.
— Перенес две операции, войну, голод, и всё равно живу.
Может, еще и 90-летний юбилей справлю! — улыбается ветеран. Дай бог вам
здоровья, Яков Николаевич!
|
